Русофобия — слово нациZZского новояза.

На языке рашиZZта обвинение в «русофобии», означает требование признать «фашистом» (а значит — и уничтожить) всякого, кто не считает рашиZZта великим, прекрасным и во всем правым, кто не закрывает глаза на его преступления, кто смеет ему противостоять.

Однако механизм орвеловского новояза скрывает эту суть, влияя на мышление собеседника. Он делает это очень успешно. Давайте разберемся, как.

Фобия — это иррациональный страх. А здесь имеется в виду ненависть к русским. И получается, что эта ненависть проистекает из беспричинного иррационального страха. Однако русских боятся и ненавидят вовсе не из иррационально и отнюдь не безпричинно, а за их «добрые дела», которые они умудряются причинять с завидной настойчивостью и постоянством всем народам, имевшим несчастье оказаться в контакте с этой плохо определяемой общностью высших приматов.

Ведь, кроме всего прочего, не вполне понятно, кто у нас подпадает под определение «русский». Потомки Пьера Безухова и Наташи Ростовой, бежавшие от большевиков в 17 году, вряд ли согласятся назвать «русским» то уродливое, опасное и заразное, что произросло на руинах Российской империи и уничтожило профессора Преображенского, не успевшего или не сумевшего сбежать из красной зоны и шариковых, ставших в ней вертухаями.

Да и сами нынешние «руZZкие», камлающие про «русофобию», тоже имеют трудности в самоопределении. Они именуют себя «россиянами», и, произнося слово «Россия», понимают под ним скорее Путинский Оркостан, чем Русь в ее историческом протяжении.

Когда рашист завывает: «Караул! Русофобия!» - он на самом деле имеет в виду следующее: «мы, эрэфяне (россияне, путинисты и т. п.) - самые лучшие, сильные, правильные и т. п. Поэтому все должны нас бояться, уважать и давать нам то, что мы потребуем. Наши недостатки нельзя замечать, как мы сами их не замечаем, если мы что-то сделали (напали, убили, разграбили, изнассиловали), то это деяние благое, а если признать его благим никак невозможно, даже при помощи механизма двоемыслия, это значит, что совершили его не мы, а наши враги против нас.